Галина Александровна…
Здесь – мои чувства, но я уверена, что все, кто знал ее, чувствуют то же самое. Главное – это благодарность! Всегда, когда встречалась с ней, когда думаю о ней, благодарю ее в душе, в мыслях, в словах.
Каким-то невероятным случайным образом я попала к ней на стажировку в 1979 году. Я проработала пять лет и по советским законам обязана была пройти стажировку. Моя завкафедрой прочла какую-то статью о новом методе и заинтересовалась. Дала мне номер телефона, я узнала адрес и пошла туда со своими бумагами.
Это было отделение некой лаборатории, и оно размещалось на первом этаже студенческого общежития. Одна большая комната для занятий, парочка маленьких других – для приборов, для преподавателей. И прекрасная, очаровательная, харизматичная Галина Александровна. Я пришла уже слишком поздно. Она, сидя на столе с сигаретой в руках, покачала головой: "Ох, детка, уже стольким отказала. Ну, ладно, оставь…" Я ничего про Г.А. не знаю и так легкомысленно говорю: "Ну, если будет возможность… Я была бы вам благодарна!" И вдруг она меня взяла…
Я работала в вузе, где иностранный язык был важен и значим, но я все время испытывала полу-отчаяние. Несмотря на чтение каких-то методик и разработок, я всегда ощущала, что делаю что-то не то и не так. Много ходила на занятия к другим преподавателям, но ничему удовлетворяющему меня не научилась.
В первый же день на стажировке я начала ощущать, как пелена спадает с моих глаз, что именно здесь возникает то, как нужно учить людей – с любовью, открытостью, юмором и по четко организованному методу. И – это уже совсем невероятно – они тут же начинают говорить на языке, о котором не имели представления до нынешнего момента. Я будто бы вознеслась и все время повторяла про себя: да, да, это оно! Дверь открылась! Галина Александровна была необыкновенно увлеченным, страстным человеком. Она любила людей, отдавала им себя, не считаясь со временем. С ней было безумно интересно все обсуждать. Она поддерживала все интересные начинания. И, кстати, не заставляла соответствовать каким-то формальностям. Я была невероятно счастлива, когда она в критической ситуации на моей работе позвала меня к себе, и это стало моей полной профессиональной реализацией при ее поддержке и дружбе.
Она была удивительно щедрой! Не могу даже перечислить всего хорошего, что мне досталось. Но все же постараюсь рассказать хотя бы о чем-то. Я обсуждала с ней мое поступление в аспирантуру, и она активно меня поддержала, посоветовав пойти на кафедру психологии и выяснив условия поступления. Моя первая поездка в вожделенную Англию состоялась через полгода после того, как я стала с ней работать. И это повлекло за собой дружбу с замечательными преподавателями-суггестологами в разных странах. Моя младшая дочка еще студенткой МГУ увлеклась преподаванием иностранных языков, и Галина Александровна тут же взяла ее на стажировку, полюбила и создала прекрасные условия для работы с детьми по ее методу. Мое увлечение психологией побудило ее издать мою книгу, а потом и переиздать ее. И это без всяких моих просьб!
Оказалось, что я настолько избаловалась этим творческим и любящим потоком, идущим от нее, что работать под каким-то другим началом я была просто не в состоянии. Когда Центр интенсивного обучения перестал быть интересен руководству МГУ, и Галина Александровна передала его на педагогический факультет, то я, к счастью, была уже пенсионного возраста и могла уйти.
Уже несколько лет я живу в Америке, но каждый год прилетаю в Россию. Сначала я приходила к Галине Александровне в каждый приезд, и мы долго с ней общались. Потом начались беседы по телефону с длинными разговорами обо всем. Осенью прошлого года я ощутила снижение ее энергии. И это ощущение оставалось со мной до печального известия о ее уходе.
Боль и печаль со мной. Но это мои боль и печаль. Она уже далеко, и я надеюсь, что сейчас ей там лучше, чем здесь.